А ведь всего за несколько дней до войны этого молодого человека не знал никто. Неудачный опыт поступления во ВГИК, фиаско на радио: тщательными и упорными занятиями Левитан вытравливал из себя знаменитый великорусский «владимирский» говор. Он был маршалом одного из главных наших фронтов — информационных. Его голос внушал безусловное доверие, призывал к борьбе и радости.Специально для Левитана в Самаре была построена самая крупная на тот момент в Европе радиостанция. С нее и выходил в эфир голос ПОБЕДЫ. А уже после войны он стал символом всех побед Светского Союза.

Странный все же наш городок-Самара. Наверное, кого ни спроси в городе – все слыхали это имя – Петр Владимирович Алабин. Скажем коротко, для истории города он сделал столько, что не хватит страницы, чтоб об этом написать. А памятника выдающемуся человеку до сих пор нет. Есть только надгробный, теперь он на территории Иверского монастыря находится. А волокита эта тянется 95 лет…

В марте 1916 года городская дума Самары вновь рассматривала вопрос о постановке памятника П.В. Алабину. Впервые с таким предложением выступил еще в 1913 году владелец Жигулевского пивоваренного завода А.Ф.Вакано.

И не только выступил, но и изъявил готовность поставить в Театральном сквере «…за свой счет бюст бывшему самарскому городскому голове П.В. Алабину, заслуги которого перед городом, безусловно, велики и городу давно бы следовало позаботиться о сооружении ему памятника».

Гласные сочли, что памятник Петру Владимировичу должен поставить город, а не Вакано. Но средств на это не было. Выход нашли такой: предложили Альфреду Филипповичу уплатить арендную плату в сумме 4950 рублей вперед и на эти деньги заказать памятник.

А. Ф. Вакано, как правило, удавалось осуществить все, что он задумывал. Городской думе, увы, не всегда. И доброе намерение ее осталось нереализованным. И вот в марте 1916 года гласный Е.И. Чернышев предложил назвать Заводскую улицу именем Алабина. Другой гласный, А.Е. Нестеров, напомнил, что в свое время дума принимала постановление об установке памятника. П.П. Подбельский, один из гласных прежнего состава думы, поддержал своего коллегу, назвал Петра Владимировича самым выдающимся городским головой, забывать которого нельзя.

Однако их предложение не получило поддержку большинства гласных. Дума ограничилась тем, что решила назвать именем Алабина Заводскую улицу, учредить три стипендии его имени в коммерческом, реальном училище и гимназии. А к рассмотрению вопроса о постановке памятника вернуться на одном из ближайших заседаний. Но скоро начались революционные события, об установке памятника известнейшему главе Самары забыли. И до сих пор вспоминают об этом но увы, безрезультатно…

- Ныне имя Алабина носит одна из центральных улиц в болгарской столице.
- В Самаре именем Петра Владимировича Алабина назван областной историко-краеведческий музей и строящаяся станция метро.
- В честь Петра Владимировича Алабина в 1995 году был переименован в "Петр Алабин” речной дизель-электроход "Киргизия” 785-го проекта.

Васильевские острова — обширный участок Саратовского водохранилища, находящийся в ведении Военно —охотничьего общества ПриВО.

Эти места отличаются разнообразием естественной растительности (лиственные и хвойные леса, кустарник и пойменные луговые травы) и являются прекрасными нерестилищами для жереха, судака, щуки, леща, сома, чехони и т.д. Разнообразен также животный мир. На этой территории обитают лоси, косули, зайцы, ондатра, а также водоплавающая птица.

В летнее время сюда можно добраться только по воде, а зимой — по льду со стороны левого берега от Екатериновки, Владимировки, Кануевки, а с правого берега — от сел Малая Рязань, Брусяны, куда доходят асфальтированные дороги. Из Самары рыбаки обычно ездят на электричке до Безенчука, затем на автобусе в сторону Владимировки, Кануевки.

В любое время года Васильевские острова представляют собой чудесное место для отдыха и занятия рыболовством. Здесь раздолье для спиннингистов — зубастые щуки, хваткие судаки и полосатые горбачи — окуни не дают дремать малькам в Филатовском затоне, в Большом Букатино и в других озерах этого района, не пропустят они мимо и хорошую блесну. Примыкающие к островам места на Саратовском водохранилище облюбовали ловцы судака.

640x440 - 67kb
1647x1133 - 255kb

Из-за удаленности Васильевских островов от больших городов, отсутствия подъезда по суше здесь редко встретишь случайных людей. Обычно сюда приезжают на несколько дней или на целый сезон. Есть возможность не только вдоволь насладиться красотами природы, вселиться в домик, взять напрокат лодку, наловить полный садок, но и после вечерней зорьки посидеть с друзьями у костра, услышать и рассказать удивительные рыбацкие истории, веселые байки, анекдоты.

Рассказывают, например, что в качестве прикорма для леща можно использовать... коровьи рога, распиленные на кусочки размером со спичечный коробок и поджаренные до черноты на сковороде. Лещ, мол, очень любит устойчивый запах горелых рогов и предпочитает нюхать вместо того, чтобы подкармливаться кашей, сухарями, отрубями или жмыхом. И тут ему под нос попадаются крючки с червяками... Не верите? Попробуйте, только пилу-ножовку не сломайте.

Васильевские острова, как место хорошего клева, известны любителям летней и зимней рыбалки. Этот район водохранилища выделяют ловцы окуня на кембрик спиннингом, плотвы на донки и поплавочные удочки. С лодок также ловят леща, сопу, густеру на "кольцо", "стучат" в отвеску судака.

Возведение этой церкви — событие весьма неординарное. В поселке уже был молельный дом, но он с трудом вмещал желающих. Теперь же у верующих появился великолепный деревянный храм, единственный такого рода в губернии. Он построен по древним традициям русских зодчих и мастеров, из строевого леса без единого гвоздя. Среди вековых сосен над Волгой он, словно гость из прошлого, поражает и радует своей красотой и статью.

Старший звонарь Ярославской епархии Владимир Дегтярев, обучавший местных звонарей, сказал: «Я был в деревянной церкви Иоанна Богослова XVII века в городе Ростове. Хороша! Но масштабам и красоте вашего храма я поразился. Впечатлила и галерея вокруг храма. А колокольня! Она высока, и дальность полета звуков колоколов будет хорошей, звук будет улетать». Иерей Игорь Макаров, настоятель нового храма, с радостью показывает церковь и прилегающие к ней постройки.

Церковь хранит запах свежесрубленного леса. Плотники заканчивают последние работы: вырубают узор на бревнах, поддерживающих свод. Иконостас пока убран в один ярус иконами с изображениями Царской Семьи и великой княгини Новомученицы Елизаветы Федоровны, Христа Спасителя и Божьей Матери, все иконы — Самарской иконописной школы.

В церковь передана из самарского храма Кирилла и Мефодия святыня — косточка одного из умерщвленных вифлеемских младенцев. Украшает храм хорас — большой одноярусный деревянный светильник с лампадами и свечами. Пока для освещения используется и электричество, но со временем только лампады и свечи будут зажигаться в храме, по древней традиции.

При новой церкви выстроены мастерами из Грузии и Армении «пещерки». Был использован природный рельеф: «пещерки» возникли на спуске к Волге, словно природное образование. В них расположились трапезная, кухня, кладовые, помещения для воскресной школы и для спевок хора.

Отец Игорь, приехав несколько лет назад в Прибрежный, был восхищен красотой и первозданной тишиной места. Но большой поселок не имел храма. Ситуация угнетала отца Игоря. В Прибрежном давно сложилась община, было много верующих людей. Он ломал голову над тем, где взять средства на строительство храма. О том, что есть люди, которые хотят построить новый храм, узнал от третьих лиц. По этому поводу он говорит: «Нас свела жизнь. Так было Богу угодно». Жизнь свела отца Игоря с группой бизнесменов, среди которых была команда компании «ВИД», возглавляемой Алексеем Ушамирским и его заместителем Сергеем Черепановым. «Я их не знал, — говорит настоятель нового храма. — Первым, с кем я встретился, был Алексей Константинович Ушамирский. Мне понравилось, что, говоря о строительстве церкви, он не имел корыстных целей. Наши интересы совпали».

Интересы совпали в том, что оба хотели воздвигнуть новый храм по образцу древних русских церквей, из чистого дерева. Красота таких храмов состоит не в отдельных деталях, а в соблюдении общей формы. Стали изучать образцы сохранившихся церквей XVI-XVII веков. Наконец нашли то, что хотели. Прообразом храма в Прибрежном стала Спасо-Зашиверская церковь 1700 года, случайно сохранившаяся в вымершем от черной оспы якутском селе и случайно открытая с вертолета совсем недавно. Появились эскизы, по ним стали подбирать лес. Задача оказалась не из легких. В области нужной древесины нет, везти ее издалека нет смысла: в сруб кладутся только что срубленные бревна, иначе они теряют цвет, форму. Всему приходилось учиться на ходу.

Трудности возрождения древних способов строительства, средства, которые предстояло потратить, отпугнули от этого дела большинство предпринимателей, вначале горячо обещавших свою поддержку. Практически осталась на начавшемся строительстве храма только команда Ушамирского. Она состоит из грамотных инженеров добротной советской выучки, но порой и им казалось, что технические решения строительства нельзя найти. Вместе с отцом Игорем предприниматели изучали старинные рукописи, материалы. Но они, к сожалению, cохранили очень мало технических описаний. Самые сложные проблемы пришлось решать самим, причем с учетом применения древних технологий. Потомственный строитель, Алексей Ушамирский смог реализовать задуманную идею.

Непростой задачей оказалось найти хороших плотников. Они быстро обучались многому в процессе самого строительства. Видно, на генетическом уровне в России сохранилось виртуозное мастерство владения топором, умение создавать деревянные жемчужины архитектуры.

Возведение храма потребовало огромных средств. Только на сруб пошло более тысячи кубов первоклассного леса. А оплата труда, уникальные колокола из Воронежа, внутреннее оформление храма и многое другое!
Отец Игорь не любит слово «спонсоры». Это слово не выражает, по его мнению, сути того, что сделали самарские предприниматели для Прибрежного. Он именует их старомодно и уважительно — «благодетели».

Новая церковь во многом объединила людей поселка, помогает инвалидам и малоимущим. В день освящения храма только в трапезной отобедало 250 человек. Молодые люди из хора и объединения «Юношеское православие» разнесли десяткам немощных и больных церковные обеды. У церкви кипели самовары на столах, ломившихся от печеностей и сладостей. Все это принесли и привезли сами верующие. Добровольные повара целый день трудились на кухне. Церковь, совместная трапеза объединили сотни незнакомых людей.

В Рождественские праздники на церковном дворе будет залита площадка с ледовым городком, с елкой. Елка будет сиять и у входа на территорию церкви. На третий день Рождества отец Игорь собирается опять устроить праздничный обед для прихожан, обед для детей-инвалидов с концертом духовной музыки. Он говорит, что опыт таких обедов есть, а овощами их снабдили с осени крестьяне. От верующих людей будут праздничные приношения, которые помогут накормить всех желающих. «Сами мы себя уже содержим, — говорит он. — Но достроить храм могут только наши благодетели».

Работы предстоит еще немало: надо закончить строительство висячей галереи, где разместятся ризница и заупокойная. Рядом с основным помещением церкви намечен правый придел в честь царских мучеников. Еще немало потребуется средств внести предпринимателям, чтобы довести начатое до конца. В день освящения храма владыка Сергий вручил Алексею Ушамирскому и Сергею Черепанову от имени и по поручению Патриарха Всея Руси Алексия медали Русской Православной церкви Преподобного Сергия Радонежского I степени за внимание и помощь Самарской епархии.

Река Кондурча не так велика, чтобы иметь всероссийскую известность, но это только на первый взгляд. На самом деле ее должен знать каждый школьник. Дело в том, что именно на Кондурче 18 июня 1391 года произошло одно из крупнейших сражений Средневековья: по разным оценкам, в нем принимали участие от 200 до 400 тыс. человек. Заметим, что современное население Кошкинского района — всего 26 тыс. человек. В этой битве, по численности войск вдвое превосходившей Куликовскую, сражались войска самаркандского эмира Тимура и хана Золотой Орды Тохтамыша. Значение данной битвы для судеб России очень велико: она, эта битва, способствовала распаду Золотой Орды и в итоге — освобождению Москвы от ордынского ига.

Кажется, такое неординарное событие (да еще вскоре после Куликовской битвы и трагедии Москвы 1382 года) должно было бы привлечь самое пристальное внимание российских историков. Ведь есть же в школьных учебниках упоминание о Грюнвальдской битве 1410 года, хотя формально там Москва не принимала участия (напомним, что при Грюнвальде сражались русские смоленские полки, а на Кондурчу был вызван, как вассал Орды, сам московский князь Василий Дмитриевич — сын Дмитрия Донского).

Однако на практике об этой битве знают только местные, самарские, историки. И все. Удивительно, но ни в школьных, ни даже в вузовских (кроме некоторых университетских изданий) учебниках истории эта битва на Кондурче просто не упоминается. Что мешает нашим историкам сообщить сведения о таком достаточно знаменательном для судеб Руси событии? В этом состоит одна из загадок Кондурчинского сражения.

Кратко остановимся на событиях войны 1391 года. Она началась с того, что Тимур решил наказать хана Тохтамыша за измену. Именно Тимур поставил в свое время Тохтамыша во главе Орды, затратив на это немало сил и средств, но ничего не получил взамен, кроме вражды. Тимур в этой войне демонстрировал свое стратегическое и тактическое превосходство над недалеким противником. Тохтамыш был неудачником и, как известно, за свою жизнь самостоятельно не выиграл ни одного сражения — взятие Москвы в 1382 году не его было военной победой: москвичи, поддавшись на хитрость, сами открыли ворота врагу.

Начав продвижение с новой травой ранней весной 1391 года, Тимур совершенно неожиданно для Тохтамыша оказался в начале лета в самом сердце Золотой Орды (его ждали не раньше зимы), поставив противника перед выбором: немедленно сражаться теми силами, что есть, или сломя голову бежать с позором. Русские дружины должны были воевать на стороне Тохтамыша, однако хан зря ждал своего вассала, московского великого князя Василия Дмитриевича. Тот не явился на место сражения, отговорившись, как отмечает в своей книге "От Руси до России” Л. Н. Гумилев, всякими ложными предлогами. По другим данным, приведенным в "Самарской летописи” (это коллективный труд по истории Самарского края), Василий просто не успел собрать войско — как раз в это время он был с послами в Орде и наблюдал сражение со стороны. Так или иначе, но русские в этом сражении не участвовали. Интересно, что Василий Дмитриевич, явившись в Орду в 1392 году, не был наказан за уклонение от битвы, потому что Тохтамыш крайне нуждался в союзниках в продолжавшейся войне с Тимуром.

Тимур прибег к прямому моральному давлению на ордынцев. Так, перед самым началом сражения он, приготовив к бою все семь своих корпусов, вдруг ни с того ни с сего отказался от атаки и разбил лагерь на виду у изумленного вражеского войска, показывая тем самым, что совсем не опасается врага и может напасть на Тохтамыша тогда, когда захочет. В лагере Тимура вовсю дымили костры, его воины пировали, веселились, а Тохтамыш, не имевший смелости напасть первым, ждал, когда противник соизволит приступить к сражению, и в долгом ожидании нерасчетливо выдвинулся вперед. Так Тимур добился сразу двух целей — унизил противника и выманил его на неудобное для битвы место.

В ходе самой битвы Тохтамыш руководствовался старыми принципами монгольской тактики, согласно которым исход полевого сражения решал мощный фланговый удар конницы. Тимур, напротив, показал себя более опытным и мудрым военачальником. Он применил сложный порядок построения из семи корпусов — "кулов”, успешно противостоявший удару с фланга или обходу с тыла. Кроме того, Тимур, подобно Дмитрию Донскому, навязал сражение в условиях, препятствовавших маневру ордынской конницы (на берегу реки), и выделил из состава своих войск резерв, которого у Тохтамыша в решающий момент не оказалось. По свидетельству летописцев, битва была настолько ожесточенной, что "взвившаяся в небо пыль от копыт закрыла Солнце, смешались небо и земля, а река Кондурча стала красной от крови”.

Армия Тимура одержала полную победу, изгнав ордынское войско из Поволжья на Кавказ, где война продолжалась еще четыре года. Поражение Тохтамыша на Кондурче было обусловлено теми же причинами, что и разгром Мамая на Куликовском поле; прошедшие 11 лет мало чему научили ордынцев. В то время как европейские, а также турецкие и прочие передовые армии уже начали применять новое боевое построение, новое оружие и даже артиллерию, вооружение воинов Орды оставалось точно таким же, как и две-три сотни лет назад, а тактика боя мало чем отличалась от обычной загонной степной охоты.

В течение 26 дней войска Тимура стояли в Среднем Поволжье, в самом центре Орды, опустошая владения побежденных. По некоторым свидетельствам, пришельцам из Азии активно помогали местные жители, ненавидевшие ордынцев. В какой-то мере поход Тимура даже можно назвать освободительным (если не считать личных целей правителя Самарканда), потому что в его войсках служили не только пришедшие с ним среднеазиатские, но и выступившие против владычества Золотой Орды волжские и кавказские воины. Кроме того, Тохтамышу изменила и часть ордынской аристократии во главе с будущим владетелем Орды Едигеем. Тимур заставил их присягнуть Самарканду и даже отпустил по домам, надеясь на длительную и верную службу, но, как оказалось, совершенно напрасно надеялся. И Едигей, и его сподвижники тут же собрали пожитки и быстро откочевали на северо-восток, к рекам Белой и Каме. Когда, уже за рекой, их догнали гонцы Тимура и потребовали сдержать свои клятвы, Едигей лишь рассмеялся, показывая на реку: "Клятва имеет силу только до нее”.

В истории битвы на Кондурче, как мы уже сказали, есть немало загадок. Среди них — не разрешенный до сих пор вопрос о точном месте сражения. Где же оно состоялось? Доподлинно известно только то, что битва происходила на реке Кондурче, но в каком месте, неизвестно, а общая длина реки — 324 километра. (Кстати, если бы все участники той битвы встали, взявшись за руки, сплошной цепочкой, то их как раз хватило, чтобы выстроиться от истока до устья.) К большому сожалению для современных исследователей, средневековые воины-мусульмане не оставляли над захоронениями курганов, а оружие убитых забирали с собой, и, значит, найти захоронения очень сложно. Пока еще это никому не удалось.

Согласно общепринятым современным представлениям, битва произошла в низовьях реки Кондурчи, у ее слияния с рекой Сок. Есть и другая точка зрения, которую тридцать лет назад выдвинул самарский краевед Е. Ф. Гурьянов, — о том, что битва состоялась почти на 60 километров севернее, в окрестностях села Борма, и развернулась на обширном пространстве трех современных районов двух областей — Самарской и Ульяновской.

В основу и той и другой версии положены данные о продвижении войск Тимура к месту битвы. Авторы "Самарской летописи” считают, что Тимур двигался по кратчайшему маршруту, то есть по реке Урал с переходом на реки Самара, Кинель, Сок. У места слияния Сока с Кондурчей он был остановлен войсками Тохтамыша, переправился на правый берег и принял сражение. Е. Ф. Гурьянов (кстати, по образованию он был архитектором, в связи с чем неплохо разбирался в пространстве и в ландшафтах) приводит совершенно другие данные о движении огромной армии Тимура к месту битвы. По его сведениям, Тимур с реки Урал повернул на реку Ик и через нее вышел на Каму, к Чистополю, где в первом же небольшом сражении с ходу опрокинул наспех собранные заслоны Тохтамыша, а затем по рекам Шешме и Кондурче спустился к месту основной битвы. Битва, по мнению Гурьянова, состоялась на обширном пространстве между малыми реками Сантимир (левый приток Черемшана) и Кандабулак (левый приток Кондурчи). При этом Емельян Филимонович считает, что Сантимир назван местными жителями в честь Тимура, а Кандабулак (в переводе с татарского — "Красный, или Кровавый, ручей”) — место самого ожесточенного сражения на Кондурче.

При достаточно подробном рассмотрении этих двух вариантов выясняется, что ни тот, ни другой не отвечает в полной мере двум группам условий, а именно — стратегическим и тактическим установкам на проведение сражения именно в данном месте.

Стратегические установки на конкретное место проведения битвы исходили от Тохтамыша и заключались в том, насколько далеко он может допустить противника в глубь собственных владений без особо серьезных и, главное, без необратимых последствий. Таких условий, как отмечено в "Самарской летописи”, было три:

1. Армия Тохтамыша не должна быть прижата к Волге, где она, потеряв возможность к маневру, может быть легко разгромлена и сброшена в реку.

2. Нельзя допустить врага в междуречье рек Самары, Кинеля и Сока, где располагались богатейшие летние пастбища, представлявшие в засушливое время года особую ценность для ордынцев.

3. Армия Тохтамыша должна также прикрывать северное направление по Волге — на богатые болгарские города, разграбление которых Тимуром могло привести к хозяйственному кризису Орды.

Вполне понятно, что первый вариант битвы (у слияния Сока и Кондурчи) отвечает только одному из данных условий — защите северных болгарских городов. Летние пастбища в этом случае кони противника растоптали бы уже к середине июня (а их у Тимура было свыше полумиллиона: три коня на одного всадника), и правый фланг войска Тохтамыша оказался бы прижатым к Волге.

Второй вариант сражения (по Е. Ф. Гурьянову) отвечает всем трем стратегическим расчетам Тохтамыша, однако он слаб в тактическом отношении и, главное, не вполне соответствует свидетельствам летописцев, пришедших с Тимуром, о рельефе той местности, где происходила битва.

Гурьянов считает, что войска противников располагались широким фронтом, растянувшимся на десяток верст с юго-востока на северо-запад. Однако при такой диспозиции ордынцы получали весомое преимущество в проведении своих стремительных фланговых ударов. Битва в подобном случае разбивалась бы на ряд отдельных сражений и уже не могла контролироваться из единого центра управления, то есть из ставки Тимура.

Но мы знаем, что в действительности подобного не произошло, все складывалось иначе. Битва шла по сценарию, подготовленному Тимуром, во многом потому, что конкретное место для нее выбирал сам Тимур. При этом он делал ставку на оборонительное сражение и руководствовался (учитывая в том числе и опыт русских войск) определенными требованиями к местности, при соблюдении которых можно было надеяться на победу.

Условия эти описаны самаркандскими летописцами и заключались в следующем:

1. Фланги армии Тимура были прикрыты рекой с достаточно крутыми либо заболоченными берегами, не пригодными для того, чтобы мобильные отряды противника могли переправиться через них и ударить в тыл.

2. Тимур выбрал для битвы большое поле, ограниченное излучиной реки, на котором могло разместиться до 400 тыс. человек; при этом оно, это поле, было достаточно ровным, без крутых холмов, но с неудобьями, то есть с мелкими кочками и неровностями (как Куликовское), чтобы не смогла разогнаться и набрать темп ордынская конница.

3. По фронту битвы отсутствовали крупные лесные массивы — ведь воины-степняки (которыми были и те и другие) не умели сражаться в лесу.

Оба имеющихся на сегодняшний день варианта предполагаемого места сражения на реке Кондурче не выдерживают детальной критики. Вполне логично предположить, что битва произошла совсем в другом месте.

Поставленным условиям с определенными оговорками отвечают три местности правобережья Кондурчи. (Левый берег исключим сразу, так как в этом случае Тимур разорил бы по пути летние пастбища.)

Во-первых, поле возле села Старый Буян. Его в последние два года стали считать местом битвы, хотя никаких серьезных оснований для этого нет. В 2003 году здесь даже впервые был проведен красочный праздник, посвященный битве на Кондурче, который, скорее всего, станет ежегодным (как на Бородинском поле).

Слева от этого места (если встать лицом на запад) — излучина Кондурчи с крутым обрывом, справа — речка Буян. Действительно, для битвы удобно. Но только для небольшой, игрушечной по сравнению с той, что разыгралась в июне 1391 года. Крупной же битве будет мешать ряд обстоятельств:

1. На западе слишком много леса (причем если и сейчас его много, то тогда было намного больше: леса стали вырубать земледельцы, осевшие здесь в XVII—XVIII веках, кочевники же лес не трогали).

2. Слишком близко по фронту расположен крутой склон террасы, где (на господствующей высоте) — по плану битвы — должны были стоять воины Тохтамыша. Тимур просто не мог допустить, чтобы враг сверху видел все его маневры и резервы, а он — нет.

3. Площадь поля очень мала — примерно 4 кв. километра. Если в битве принимало участие около 400 тыс. человек, то получается по 10 кв. метров на человека, а ведь расстояние между армиями перед сражением должно было быть не менее 500 метров; еще надо было где-то ставить лагерь, держать и кормить лошадей. А сколько скота вели с собой обе армии для прокорма солдат! Следовательно, это не самое удачное место для сражения: две армии здесь просто не поместятся. Тимур и Тохтамыш должны были это понимать.

Если это не Старый Буян, то, возможно, поле у излучины Кондурчи между деревнями Александров кой и Елховым Озером. Но тут тоже не все в порядке: долину перерезает лес, разделяя удобное (с кочками) поле надвое; слишком близко по фронту холмы с лесом, не развернуться; речка в этом месте мелкая и без обрывов, значит, возможен удар с тыла.

Самое удобное же, с нашей точки зрения, место для сражения расположено на реке Кондурче между поселком Новая Жизнь и селом Надеждино (в 1858—1941 годах здесь были немецкие поселения —колонии Александроталь и Мариенталь). Это поле, не считая прилегающих пологих холмов, в 2,5 раза больше, чем поле близ Старого Буяна (около 10 кв. километров). Оно очень удобно с точки зрения обороны и отвечает всем условиям, которыми мог руководствоваться Тимур при выборе места битвы: река здесь достаточно извилистая и глубокая, с крутыми, обрывистыми берегами — оба фланга хорошо прикрыты; брод только один и находится в тылу; холмы расположены далеко по фронту, и они очень пологие; на поле есть кочки, озерца и болотца — ордынской коннице не разбежаться; нет леса, но есть две небольшие дубравы, в которых можно спрятать засадные полки. К тому же местные жители как раз в этих местах часто находили крупные скопления костей животных. Моя бабушка Галина Николаевна говорит, что в детстве (в 30—40-е годы XX века) они собирали эти кости и сдавали старьевщикам в обмен на игрушки — свистульки, воздушные шарики и другую мелочь. Люди считают эти кости "калмыцкими”, так как именно здесь триста лет назад (еще до немцев) были поселены калмыцкие казачьи части.

Немного ниже по течению (всего в десятке километров), но уже на другом берегу Кондурчи — там, где в нее впадает речка Кандабулак, — имеется еще одно идеальное место для степного сражения: фланги хорошо прикрыты двумя реками, леса вообще нет, а господствующая высота расположена как раз по фронту между флангами. Это место (Петропавловка — Красное Поселение), пожалуй, даже удобнее, чем Надеждино, и направлено оно фронтом не просто на юг, а именно на те самые пастбища, которыми так дорожил Тохтамыш. Кроме того, топология местности в некоторой степени соответствует схеме битвы, предложенной Е. Ф. Гурьяновым: на реке Кандабулак располагался левый фланг Тимура.

Как раз здесь — у Петропавловки и Надеждино — и следует искать следы той давней битвы, а именно — массовые захоронения людей и коней, остатки оружия и снаряжения. Кстати, наше село неслучайно носит название "Кошки” ("кош” — это лагерь, стоянка), так как с Кошкинского холма открывается прекрасный обзор на юг и на восток. Именно здесь, на Караульной горе, и стоял незадолго перед битвой, в июне 1391 года, кош грозного повелителя Востока Тимура. Поэтому вслед за Гурьяновым мы считаем, что наши названия — Сантимир, Кандабулак, Кошки — связаны именно с тем великим сражением.

Почему же о битве на Кондурче почти ничего не сообщается в советской и российской исторической литературе? Ответ может быть только один: принято считать, что то была "не наша” битва; к России она не имеет никакого отношения. Вот взятие Ельца — совсем другое дело, тогда Тимур осмелился напасть на Русь, и об этом нужно писать в учебниках, а Кондурча — разборки степняков, и российским историкам это неинтересно.

Мы считаем такую точку зрения ошибочной. Ведь за сто лет, прошедшие от Куликовской битвы до "стояния” на Угре, Россия ни разу не вступала в крупное противостояние с Ордой (да и "стояние” — совсем не битва), но сама Орда тем временем куда-то исчезла. Получается, что нас кто-то освободил без нашего участия?.. Кто?.. Да тот же самый "великий и ужасный” Тимур и освободил, вернее, способствовал процессу ликвидации ордынского ига. "С битвы на Кондурче, — отмечено в "Самарской летописи”, — началась агония Золотой Орды как государства”. Заметьте: с битвы на Кондурче, а не с Куликовской битвы! Ну, кто теперь скажет, что битва на Кондурче не повлияла на нашу историю и нам не нужно о ней знать?